Эксперт: "Франкенштейн" дель Торо ближе к роману Шелли, чем все прошлые версии

Гильермо дель Торо не раз говорил, что роман Мэри Шелли «Франкенштейн» — его «Библия». В новой экранизации Netflix, где Виктора Франкенштейна играет Оскар Айзек, а Существо — Джейкоб Элорди, режиссёр воплотил свою давнюю мечту, переосмыслив классический сюжет, но сохранив его эмоциональное сердце.

«Для меня это не предупреждение о науке, вышедшей из-под контроля, — сказал дель Торо в интервью Variety.

Это история о человеческом духе, о прощении, понимании и умении слушать друг друга».

Разобраться, насколько фильм соответствует замыслу Шелли, помогла профессор Калифорнийского университета в Санта-Барбаре Джули Карлсон — специалист по британскому романтизму и семье Шелли.

О первом впечатлении от фильма

«Мне понравилось, — говорит Карлсон.

Видно, что к книге и к самой Шелли относятся с любовью.

По сравнению с другими версиями это гораздо ближе к оригиналу — особенно в том, как переплетаются истории Виктора и Существа и сохраняется язык романа.

Существо по-прежнему говорит поэтично и философски — пусть и менее возвышенно, чем в книге».

О переработанной биографии Виктора

У дель Торо отец Виктора — жестокий врач, который ставит опыты на теле жены и избивает сына.

«Такой ход меняет тему, — объясняет Карлсон.

Это уже не история о гордыне, а о стыде. Отец бьёт Виктора за неуспехи, а затем бьёт и Существо за медленное обучение.

Это не жажда познания ради власти, а попытка превзойти отца, доказать, что можно победить смерть».

О новом образе Элизабет

В исполнении Мии Гот Элизабет больше не невеста Виктора, а его будущая невестка и самостоятельный учёный-энтомолог.

«В романе она пассивна, здесь — независимая исследовательница, — говорит Карлсон.

Есть строка, где Виктор называет её “игривой, как насекомое”, и дель Торо превращает это в её профессию. Элизабет видит ложь Виктора и прямо говорит об этом.

Она озвучивает то, что Шелли оставила между строк».

Об отношениях Элизабет и Существа

В фильме они встречаются не раз, и она погибает, защищая его. «Она отождествляет себя с ним, — считает Карлсон.

Это не столько романтика, сколько сочувствие двух изгоев. Оба чувствуют себя непонятыми. У Шелли все женщины приносятся в жертву патриархату; дель Торо делает эту тему мягче, но сохраняет её суть».

О том, как фильм передаёт социальную критику Шелли

«Дель Торо ослабляет критику угнетения, особенно женского, — говорит профессор.

Он концентрируется на войне и капитализме. В книге сочувствие к Твари рождается из отвращения общества к инаковости, из того, как людей судят по внешности.

Здесь Виктор сначала заботится о создании, а потом уходит — и смысл меняется.

Но остаётся главный вопрос: какую ответственность несёт творец перед своим творением?»

О более человечном облике Существа

Карлсон считает удачным, что режиссёр сделал монстра ближе к человеку.

«Это о признании другого. Когда смотришь в лицо — не можешь убить. Но Шелли хотела, чтобы мы всё-таки боялись: ведь, выпустив нечто в мир, человек теряет контроль».

О сцене с семьёй Де Лейси

«Эта часть получилась самой верной оригиналу, — отмечает Карлсон.

Она подчёркивает тему дружбы — связи вне романтической или сексуальной сферы. Фильм вообще не о сексе; дружба становится его нравственным центром».

О месте фильма среди других экранизаций

«Он ближе всего к многослойности романа, — подводит итог Карлсон.

Это не ужастик, а готическая драма, пытающаяся охватить все темы Шелли — пусть и не всегда идеально.

Главное — в нём чувствуется уважение к книге и к самой Мэри Шелли».